«В бою под населенным пунктом Клочково (Городнянский район Черниговской области) по наступающим подразделениям вёлся сильный пулемётно-миномётный огонь противника, одновременно вела интенсивный огонь хорошо замаскированная бронемашина противника. Продвижение было затруднено. Гвардии старший сержант Ахмеров, выкатив 45-мм пушку на открытую позицию, с первого выстрела уничтожил бронемашину и подбил пулемётный расчёт, тем самым обеспечил продвижение боевых порядков полка вперёд. В боях 21 сентября 1943 г. за совхоз „1 Мая“ противник сильным артминомётным огнём при поддержке танков и самоходных пушек пытался контратаковать и задержать продвижение наших частей. Ахмеров, установив 45-мм пушку на выгодном месте, несмотря на ураганный огонь противника, несколькими выстрелами подбил одну самоходную пушку «фердинанд“ и 1 средний танк противника. Этим самым обеспечил продвижение Советских частей вперёд для выполнения боевой задачи…»

«…А ратный долг солдата звал вперед, на запад. Весной 1945г. его полк перешел границу Германии. Мокрым и непогожим был март на немецкой земле. Солнце редко выглядывало из-за туч. Сеял мелкий дождь. По вечерам нависали тяжелые туманы. С утроенной энергией и упорством дрались наши воины на земле, являвшейся тогда логовом фашистского зверя. Как отблеск тех боев, на груди Григория Савина засверкали ордена Отечественной войны и медаль «За отвагу»…

«…В феврале 1943 года он был призван в армию, а точнее во второе Астраханское военно-пехотное училище. Проходил подготовку в течении 5 месяцев. После тяжёлых продолжительных боёв на Курской Дуге фронту нужны были свежие силы и курсантов многих военных  училищ отправляли на фронт. И мой дедушка 30 июля, в неполные  18 лет, был направлен в действующую часть. Его рота  была направлена в район города Брянска в 766 полк 217 стрелковой дивизии.   
Во время наступлений освобождали населённые пункты Карачев, Почеп, Клинцы. Во время боевых действий  получил лёгкое ранение в плечо, но остался в строю. Участвовал в освобождении Белоруссии. В тяжёлых боях  за город Гомель  пулемёт дедушки разбило, а сам он получил тяжёлую контузию и был направлен в госпиталь. Позже был эвакуирован в Улан-Удэ, в тыловую часть, до полного выздоровления…»

«…Вечерело. То тут, то там ухали пушки, доносилась пулеметная стрельба – ни на минуту не утихал зловещий голос войны. Наблюдая на передовой в бинокль вражеские позиции, он не заметил немецкого снайпера. Предательски блеснули на солнце окуляры полевого бинокля, и в следующее мгновение правый висок пронзила пуля, лишь чудом не задев глаз. Горячая кровь залила лицо, и, тяжело раненный, он упал без сознания. Очнулся ночью на поле боя среди трупов: похоронная команда сочла его убитым и не забрала в медсанбат.
Он тогда выжил в том страшном бою, но вмятина на виске осталась на всю жизнь. Потом были долгие месяцы лечения в военных госпиталях. Много дней боролся он со смертью. Фронтовые врачи сделали всё, чтобы молодой солдат остался жив. И он выжил…»

«…Сколько их было – ночных вылазок в тыл врага в кромешной тьме, ползком по снегу и грязи! В одну из таких ночных вылазок ефрейтор Овсянников был ранен: ночная тьма внезапно раскололась тысячами огненных искр и в следующую секунду, ослеплённый этим адским пламенем, он упал, потеряв сознание. Очнулся на больничной койке в медсанбате. Приговор военных врачей был неумолим: контузия и частичная потеря зрения. Но, подлечившись и окрепнув, вновь вернулся в родной батальон. И потом ещё не раз возвращался в строй из госпиталей и лазаретов….»

«…Днем и ночью, под налетом вражеской авиации и обстрелом зениток шли поезда: литерные, санитарные, теплушки, товарняки, груженные тяжелыми танками и бронетранспортерами. Вперед, на запад! Они проносились мимо, в ночь и тьму, тревожно стуча на стыках. И бойцы из теплушек с удивлением смотрели на хрупкую девчушку-стрелочницу в огромной солдатской шинели с фонарем-карбидкой в руках. А она махала им вслед, шепча про себя как молитву: «Храни вас бог! Возвращайтесь живыми, возвращайтесь!». И непрошенные слезы беззвучно катились по девичьему лицу…»

«…Шестой день танковый батальон, где служил Куприянов, не выходил из боев. Это были дни и ночи, до краев наполненные суровым фронтовым бытом, с закладывающей уши артиллерийской канонадой, с пронзительным воем падающих бомб, с беспокойным сном во время коротких передышек, с хриплым криком во время атак. В этом последнем наступлении на Берлин решающую роль должны были сыграть танки.
На все жизнь запомнил Николай Куприянов бой на подступах к Берлину. Где-то совсем рядом рвануло резко и оглушительно – в башню попал бронебойный снаряд. Взрывной волной его сорвало с командирского люка и отбросило в придорожные кусты. Горящая одежда зашипела и запахла горелой тканью…»

«…Когда началась война, 9 юношей стали курсантами Рижского пехотного училища, эвакуированного в город Стерлитамак. Участвовал в боях под Харьковом, был тяжело ранен. После лечения в Саратовском госпитале в 1943 году вернулся в деревню и продолжал свою работу в колхозе. До выхода на пенсию работал бригадиром, агрономом, парторгом, экономистом и учетчиком. После тяжелой болезни прадедушка умер в ноябре 1991 года. У прадедушки было много орденов и юбилейных медалей.
Теперь хочу рассказать Вам про прабабушку Загидуллину Ямилю Талиповну. В тылу трудились женщины и молодежь. Ведь для фронтовиков нужен был хлеб. Они пропалывали посевы, косили сено, убирали овощи…»

«В начале апреля начал таять снег, вскрылись реки и болота, воронки заполнились водой. Прекратилось движение автотранспорта. Боеприпасы и горючее, продовольствие можно было доставлять конными обозами или на руках. Часто сотни солдат и командиров шли, неся на спине грузы, чтобы облегчить жизнь навьюченным коням. А авиация противника обстреливала  дороги и лесные тропы. Вот тут то на выручку им и приходили такие батальоны, в каком воевал и папа. Бойцы накладывали гати и специальные настилы для танков и катюш, для машин с грузами, и для лошадиных повозок и пехоты…»