Гулкое эхо Чернобыля. 35-летие катастрофы на Чернобыльской АЭС

26 апреля исполнилось 35 лет со дня катастрофы на Чернобыльской АЭС. Эхо взрыва до сих пор отзывается в сердцах участников ликвидации последствий аварии. Мы побеседовали с ветеранами-чернобыльцами: попросили поделиться воспоминаниями и поинтересовались, что их волнует.

Шамсутдин Лутфуллович Ахметшин:

– Меня призвали на ликвидацию как специалиста – два месяца я был в Припяти на блоке, работал газоэлектросварщиком. Конечно, не представляли, насколько это опасно, а потом все сказалось на здоровье.

Что волнует? Льготы для чернобыльцев по всей стране должны быть достойными. Несправедливо, когда москвичи получают по нескольку тысяч, а мы будто туристами туда ездили. Ликвидаторы – все одинаковые, независимо от того, в каком регионе живут.

Андрей Владимирович Ильченков:

– Я поехал в Чернобыль со стройотрядом, был экспедитором, возил стройматериалы. В 30-километровой зоне колесил полтора месяца.

Что волнует? Закон о «чернобыльцах» должен полноценно работать. Например, в указано, что дети и последующие поколения должны иметь льготы, но их фактически нет, и все вопросы обычно решаются через суд.

 

Павел Петрович Пронин:

– Наш батальон стоял под селом Ораное, мы собирали зараженный графит. Так работа у нас была связана с повышенным уровнем радиации, работали на пятачке по три минуты. А на крышах, где сильно «светило», работали по 30 секунд. Об опасности нам говорили, конечно.

Что волнует? Вначале у нас было много льгот, а затем их стали убирать. Многих чернобыльцев волнует вопрос зубопротезирования. Это очень дорого, нам не по карману.

Ринат Касымович Уматкулов:

– Воспоминания тяжелые – из тех, с кем там был, почти никого уже не осталось. Помню сады красивые – а людей нет. Но в деревне, где мы стояли, жил бывший директор школы с шестнадцатилетней внучкой. Я не понимаю, почему они не уехали.

Что волнует? Я был призван в армию из Кармаскалинского района. Награжден Почетной грамотой и знаком ликвидатора аварии на Чернобыльской АЭС. После службы жил в Казахстане – в Темиртау. Осенью 1999 года вернулся в Башкирию, передал в центр соцподдержки Кармаскалинского района удостоверение ликвидатора – и оно было утеряно. Сейчас у меня проблемы со здоровьем, нет возможности работать. Очень надеюсь восстановить документ.

В прежние годы чернобыльцы пользовались правом бесплатного проезда, раз в год могли путешествовать по стране на любом транспорте. Считаю, что это нужно восстановить.

_____________________________

Николай Семенович Киселев:

–  Я был летчиком-инструктором. 1 мая по тревоге мы на четырех вертолетах полетели в Чернобыль. Первое впечатление – сюрреализм. Ты видел реактор по телевизору, читал в газетах – и вот он перед тобой. В июле-августе, уже переучившись на новую технику, работали над реактором. На вертолете Ми-8МТ носили груз на внешней подвеске – разливали клей латекс, чтобы не разносилась радиоактивная пыль.

На крышу реактора ставили роботов, но японская техника выходила из строя из-за высокого уровня радиации. Добровольцы – курсанты пожарного училища – забирались на крышу и лопатами по 40 секунд сбрасывали радиоактивный графит. Это было смертельно опасно.

Мы летали над Припятью – очень зеленый город, похожий на красивейший кусочек Киева. Документально подтверждено, что, когда людей оттуда эвакуировали, резина у колес слоилась – такой был высокий уровень радиации. А народ не сразу оповестили: они и на первомайскую демонстрацию пошли, и в «Зарнице» дети участвовали. Было замалчивание во времена перестройки.

Когда я был председателем городской организации, написал книгу о чернобыльцах.

 

Александр Александрович Костров:

– На вертолетах Ми-24ХР мы занимались радиационной разведкой местности. Когда проходили над реактором, уровень радиации был такой высокий, что стрелка стукалась в ограничитель прибора.

Эвакуация к тому времени уже прошла, но некоторые не уезжали. Особенно пожилые – они войну прошли, не хотели бросать хозяйство. А в одну деревню мы прибыли, когда родители провожали сына в армию.

При взлете мы просили народ: «Разойдитесь, вас же снесет воздухом!» А они никак не уходили…

Когда летали, всегда очень хотелось пить. Однажды заметили внизу бочку с квасом. Набрали – полетели дальше. Страха не было. В Афганистане, где я служил до этого, могло быть чувство страха, а в Чернобыле опасности не видно.  Мы были молодые. Мне было 24 года.

___

 

Решат Винирович Гайнулин, председатель региональной общественной организации инвалидов Союз «Чернобыль»:

–  Наша организация образовалась в ноябре 1993 года, чтобы защищать законные интересы чернобыльцев. Вместе с развалом СССР появилось много проблем – их нужно решать. С 1986 по 1990 год в ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС приняло участие около 12 000 человек из Башкортостана, на сегодняшний день по федеральному медико-социальному регистру – 1760 человек. На учете стоят также дети первого и последующего поколений.  Наша цель – на долгие годы продлить жизнь участников ликвидации аварии.

 

__________