Нурлый Шафин: «Помню все станции, все действия, всех людей…»
Это воспоминания нашего папы — участника Великой Отечественной войны. Мы хотим, чтобы о нем писали и говорили, он заслужил это.
С уважением дочери Фарида Зиатдинова, Фария Хабибуллина, Гузелия Гайсина и другие внуки, внучки.
Незабываемые семьдесят лет воспоминаний о войне
Я, Шафин Нурлый Саитович, родился 21 января 1924 года в д. Ст. Курмашево Чекмагушевского района БАССР (ныне Кушнаренковский). В настоящее время я живу в с. Кушнаренково.
Когда каждый день по телевизору смотрю передачи в новостях о происходящих событиях в мире, на Украине, где семьдесят лет назад получил тяжелое ранение, когда видишь, как и семьдесят лет назад, разруху, бомбежки, развалины, плач, слезы и смерть, особенно детскую, внутри все содрогается. Как можно стрелять в своих братьев, сестер, матерей и отцов, как можно властям допустить до этого, почему фашисты снова угрожают миру? Почему люди забыли, что было семьдесят лет назад? Как получилось, что мы воспитали таких бессердечных детей, готовых, стоптать наши тяжелые воспоминания и те радостные дни окончания войны?
Вспоминая о войне, могу сказать, что ни один день не забыт, ни одна минута не забыта. Как будто все было вчера. Поэтому хочу поделиться теми воспоминаниями и теми испытаниями, которые выпали на нашу долю. Пусть не только свои дети, но и другие чтобы помнили! И чтобы не повторилась страшная война!
***
Да помню все, помню все станции, все действия, всех людей, хотя то, что было вчера, могу и не вспомнить. До такой степени глубоко засели те впечатления, переживания, связанные с войной.
Наши истории пусть помнят все и не забывают никогда. Потому что те, кто остался на полях сражения: мои друзья, ребята с кем росли, ходили по одной улице, а потом встретились на фронте, при форсировании Днепра на моих глазах погибли при бомбежке и остались лежать на земле далеко от родного дома, не захотели бы, чтобы их забыли. Память о них должна жить.
Может, и я бы не писал о своих воспоминаниях, но иногда берет досада горечь, когда тебя вспоминают открыткой по «списку». Хочу сказать и о том, что, военкомат ни разу не вспомнил о нас, ни один человек не пришел, не поинтересовался. А сколько лет прошло после войны.
***
Мне в 2015 году исполнилось 92 года. Я благодарен судьбе, что жив, хотя два года назад похоронил любимую жену, с которой прожил счастливые 65 лет, вырастили пятерых детей.
После окончания 7–го класса в 1941 году мне пришлось с родной тетей (Ганеева Масуря) и ее мужем Саубаном уехать на работу в Иркутскую область, Тайшитский район, станция Суетиха, где устроились на работу в лесопильный завод. Не успели толком устроиться и начать работу, как началась война.
Мужа тети прямо с этой станции забрали на фронт, а мы с тетей, которая была на сносях, еле сбежали обратно домой в Башкирию, в село Кушнаренково, оставив все пожитки, которые успели приобрести там, потому что была работа и завелись уже кое-какие деньги и, тем более, нам дали жилье в бараке.
В то время там хорошо выстроенных бараков было очень много, и людей приехавших на заработки, притом отовсюду, в первую очередь устраивали жильем. Еда тоже была неплохая по тем временам.
И вот пришлось бежать домой. Где пешком, где на попутных поездах, где на санях в сентябре или октябре приехали в деревню. Я стал работать в колхозе, на фронт не забрали, так как мне было еще 17 лет.
***
Только 5 августа в 1942 году по повестке меня и моих одногодок забрали на фронт. Нас повесткой за 2 месяца районный военный комиссариат предупредил о призыве, и мы, конечно, сушили сухари (вернее наши матери), готовили запас продуктов, у кого что было, чтобы еды хватило до места назначения.
В назначенный день в Уфе нас погрузили в эшелоны и уже во вторую половину дня отправили в Куйбышев. Отвлекаясь, скажу, что эта поездка памятна тем, что, как оказалось, в этом же поезде на фронт ехал и Александр Матросов. Это выяснилось после его подвига, когда читали про него. Я ехал с ним в одном эшелоне, и даже вагон, в котором он ехал, был рядом с моим вагоном.
Но сразу, как мы хотели, на фронт не попали. Нас отправили на подготовку в Куйбышевскую область – сначала в город Мелекес, а затем, через 10 дней направили в станцию Инза в этой же области, в пехотную часть. Оттуда после подготовки солдат отправляли на фронт.
Там с сентября 1942 по 20 марта 1943 года я получил шестимесячную полковую подготовку. По истечении шести месячной подготовки получил звание сержанта 1 категории (номер полковой части не помню).
***
20 марта 1943 года в звании сержанта отправили нашу роту, в том числе и меня, у кого было образование (7 классов) и кто хорошо учился в полковой школе, в г. Сталинград. Не доезжая 50-60 километров до Сталинграда, нас высадили на ст. Барыш, и мы пешком дошли до города. Снег уже растаял, но кругом было грязно, сыро. Но мы не успели там воевать, город уже был освобожден нашими войсками. От города ничего не осталось, был весь разбит, ни одного целого дома не было, мы не встретили не одного гражданского лица.
Меня в Сталинграде оставили обучать солдат. Соорудили с ребятами 15 палаток во дворе дома, где до окружения нашими войсками находилось командование Паулюса, и стали готовить солдат на фронт.
Наша часть была как пересылочная – учебная: 2-3 раза в месяц отправляли подготовленных солдат на фронт. Сюда прибывали солдаты из разных уголков страны: но в основном из Узбекистана, Туркменистана, Казахстана, Таджикистана, Башкортостана и т.д.
***
После 3-х месяцев я попросился на фронт, и в июне 1943 года из Сталинграда нас отправили на 2-й Белорусский фронт. Я был назначен командиром автоматной роты. Принял участие в форсировании Днепра. При форсировании Днепра многие знакомые ребята из соседних деревень: Угузево, Калтая (тогда Чекмагушевского) ныне Кушнаренковского района, которых я знал хорошо, сразу там, на берегу, после перехода и погибли.
Солдаты, переплывавшие под постоянным огнем немцев, тысячами оставались на берегу.
Мы три дня охраняли берег – стояли насмерть, чтобы немцы снова не заняли его. А наши старались побыстрее построить мост через Днепр и переправить военную технику.
Немцы яростно бомбили нас, иногда по 3-4 раза в день. Это было то самое время, когда немцы стояли насмерть, иногда невозможно было поднять голову, кругом рвались снаряды, снаряды.
На четвертый день ночью нас собрали оставшихся в живых 10-15 человек (мы потеряли почти всех солдат из нашей части) и отправили на пополнение в Харьков.
Но наши войска уже наступали. Немцев мы уже гнали. Наша часть шла в направлении Украины. Освобождали Украину, Полтаву, Харьков и многие другие населенные пункты друг за другом. Боролись за каждую высоту. Выбивали немцев и днем и ночью из населенных пунктов.
Немецкие солдаты находились совсем рядом, хорошо было их слышно: разговаривали, играли на губной гармошке, что-то кричали нам. Мы тоже без ответа не оставались – пулеметной очередью, поэтому больше стреляли по ночам, когда немцы боялись высовываться или спали. Так и солдат убережешь и больше немцев уничтожишь.
За один день по 2-3 населенных пункта освобождали. Мне как командиру приходилось быть всегда впереди. Раз командир, то на тебя смотрят все солдаты, первым поднимаешься, кричишь «Ура»! и вперед в атаку, а за тобою поднимаются уже все другие рядовые солдаты. Они ждут твоей команды. Что скрывать, конечно, если сам командир не поднимется в атаку, не покажет личный пример, то солдат впереди тебя не побежит. Вот и приходилось быть всегда впереди. Тем более, мы пехота, мы и так всегда были впереди.
После того как заняли очередную высоту под Киевом, где-то в лесу нас собрали и отличившихся наградили орденами и медалями. Меня наградили Орденом Славы 3-й степени. Это было до ранения. У меня сохранилась фотокарточка, где мы с ребятами сфотографировались на память (если верить записи, то в военном билете написано: 31 июля 1944 г. за боевые заслуги был награжден орденом Славы III степени № 78384 и медалью «За боевые заслуги» №1025987 от 31 июля 1944 г.).
***
Перед боем, перед тем, как идти занимать какую-то высоту, у нас документы забирали. На всякий случай – вдруг попадешь в плен, лучше без документов. Поэтому запись может быть и неточной. У меня все награждения получены за освобождение Украины.
Продолжая воспоминания, могу сказать, что нам был дан приказ как можно быстрее освобождать украинские, белорусские города и села. Бои шли тяжелые, немцы свирепствовали.
***
Так мы дошли до Киева, а 4 ноября 1943 года под Киевом меня ранило – получил легкое ранение в левую ягодицу. Рана была не очень тяжелой, но она оказалась и самой опасной для жизни. Так как мы воевали в лесу, санчасть находилась далеко от нас, поэтому каждый при ранении обрабатывал рану сам или помогали друг другу, если конечно успевали. У меня ранение оказалось на таком месте, где никак невозможно было остановить кровь. До сих пор осколки сидят в ягодице, мешают, напоминают о себе.
Вот как получил ранение, перебинтовал, как мог, затянул бедро ремнем и пополз, хотя кровь не смог остановить. Получилось так, что рядом никого не оказалось, кроме погибших, потому что, как только отбивали какое-то село у немцев, тут же укреплялись там и шли дальше освобождать другое население.
Только по ночам, когда немцы затихали, скорее не видели нас, наши санитары, ответственные за раненных и убитых, искали, вывозили на лошадях их и отправляли в госпиталь, а мертвых хоронили.
Но меня никто не увидел. Три дня полз к дороге, потерял очень много крови, часто терял сознание. Думал – все, вот моя смерть пришла. Наверное, я тоже останусь на этой земле, как и мои односельчане. Ведь со мною оказались 4-5 знакомых ребят, и все они погибли за освобождение Киева.
Наконец я дополз до какой-то проселочной дороги – узкой, как тропинка, и опять потерял сознание. Помню, нашел меня мужчина в гражданском, сказал, что ночью вернется за мной, когда немцы перестанут стрелять и не увидят его. Я, конечно, уже не надеялся, что он вернется. Но он вернулся ночью, положил меня на узкую бричку, у самого не было уже сил подняться, и повез. Куда повез, в какую сторону – ничего не знаю, только, когда приходил в сознание, мелькала мысль: куда везет меня этот человек – в сторону немцев или в сторону своих? Потому что немцы платили за наши головы деньги, и некоторые могли и позариться на это.
Помню, как меня сильно болтало, бросало на ухабах из стороны в сторону. Но спасибо ему огромное, довез, где были наши, сдал меня санитарам. Даже имя его не знаю. В то время мне не до него было. Еле-еле спасли: в санчасти напоили сладким горячим чаем, перебинтовали рану, остановили кровь и отправили в «санбат» (не то ферма была) на ночь, а дальше уже направляли по госпиталям.
***
И вот 6 ноября Киев был освобожден. Осталось в памяти: все солдаты ходили и пели песни: «Украина родная, Белоруссия золотая».
С моим ранением меня затем отправили в госпиталь в Иркутск на санитарном поезде. Ехал через Уфу. Родные места!
В Уфе просился, чтобы оставили меня там, чуть ли не плакал, но одного или двоих только солдат оставили там, а нас повезли дальше в город Нижне-Удинск.
Пока ехали, я уже начал вставать на ноги. Оперировать не стали. Хирург сказал: «Заживет!» Так и остались осколки в ягодице. Теперь мешают, беспокоят, иногда выходят близко к коже и можно ощупывать, но убирать уже поздно, рана может не зажить.
Три месяца находился в госпитале в Нижне-Удинске вместе с дорогой.
***
После выздоровления решили нас оставить в тылу – рубить лес. Но мы, несколько человек, попросились на фронт. Раза три ходили в часть проситься на фронт! Лучше умереть в бою, чем рубить лес. И отправили меня в свою часть 640 сп (я уже забыл, какая часть, вот в справке написано, значит, это номер части). По пути на фронт мы с территории Монголии должны были забрать лошадей, погрузить их в эшелоны и везти на фронт.
Погрузив более 20 вагонов лошадьми (на каждого солдата приходилось по 10 голов лошадей), через 20 дней мы прибыли на место назначения. Лошадей сдали, их отправили на фронт. Нас также распределили по частям, по ротам, по взводам в пехоту. Меня назначили командиром отделения. Дали станковой пулемет и 5 человек (при пулемете положено рядом иметь не менее пяти человек) и отправили нас на Калининградский фронт (Карелия) под Псков. Там воевали с белофиннами и немцами, но в основном воевали с финнами.
Шли от Волхова в сторону Ленинграда с северной стороны. Кругом лес и болота, пихта, и поэтому сплошным наступлением невозможно было выступать, воевали группами.
Около 50-60 километров заходили в тыл, создавали панику, дрались. Кто где умирал – только один Бог знал. Много наших солдат осталось в этих болотах. Иногда теряли ориентир, тогда брали пленных, допрашивали, где находимся, и отпускали – не расстреливали. Я до конца войны с финнами был там.
После капитуляции Финляндии оставшихся живых отправили в Заполярье в Мурманск, он к тому времени уже был освобожден. Через Мурманск отправили к границе в сторону Норвегии.
Мы наступали. Шли между Баренцевым морем и так называемой «Смертной долиной», немцы как ни старались так и не смогли занять Мурманск. Наши охраняли и обороняли этот город, в том числе и я.
***
7-го ноября 1944 года (как раз в ноябрьские праздники) началось сплошное наступление против немцев. И в бою, 11 ноября 1944 года снова был тяжело ранен. Получил касательное минно-осколочное ранение в область правой лопатки и осколочное ранение в области правой ключицы около границы Норвегии рядом с Баренцевым морем. Сначала лежал в госпитале в Мурманске, но недолго, затем перевели в Кандалакше, потом в Мончегорск и последнее лечение было в ст. Лодейное поле.
***
Война 11-12 октября 1944 г. на этом участке фронта закончилась. В Мурманском госпитале меня посетили ребята, с кем рядом воевал, зашли попрощаться со мной – все части отправлялись в сторону Владивостока. Сказали: «Шафин, ты награжден орденом». Так как у меня уже был Орден Славы 3-й степени, значит, могли наградить Орденом Славы 2-й степени. Хотя я никаких наград больше не получал.
Хотелось бы отыскать этот орден, во время войны зря никогда не говорили о награждениях, поэтому я верю, что меня действительно наградили, но поиски ни к чему не привели.
В настоящее время мы давали запрос в военкомат Орджоникидзевского района г. Уфы РБ, отыскать эту награду, но военкомат нашел только справку о моем ранении и о том, что я лечился в таком-то госпитале. Поиски были безуспешны, а может, не там искали. Я думаю, ребята не могли мне сказать просто так, ради забавы, потому что о наградах знали те, с кем рядом воевал, те, которые оставались в живых после боя. Но, конечно, не всегда те, которые получали награды, узнавали об этом: или посмертно, или награда догоняла их, или терялась, как моя.
Я думаю, меня действительно наградили, но так награда и не отыскала меня.
Может когда-нибудь она найдется!
Да мы о наградах и не думали в то время! Хотелось разбить немцев быстрее и самому остаться в живых. Это не секрет.
Только спустя многие годы, когда эти награды становятся по-настоящему дороги, хочется их отыскать, чтобы дети наши помнили и знали, как нам они доставались, за что мы их получали, какими мы были в те далекие военные годы, как защищали Родину, сколько людей остались лежать на земле для того, чтобы помнили нас наши дети, внуки, правнуки, чтобы они росли добрыми, ответственными, готовыми в любую минуту быть готовыми к защите своей страны, если потребуется (но пусть не потребуется!), и гордились бы нами – дедами.
Помню, после мурманского госпиталя, где получил лечение, был отправлен в госпиталь в Петрозаводск. Из Петрозаводска отправили в г. Вологду в часть.
7 мая 1945 г. направили в танковую часть в Иваново для дальнейшей службы, но нас не приняли в части, не прошли медицинскую комиссию, хотя и очень просились.
Во-первых, война подходила к концу и, во-вторых, мы все были по нескольку раз ранены. Отправили обратно в г. Вологду, там нас распределили в 391 Конвойное войско в поселок Сясь-строй (название может быть и неточным). Охраняли пленных немцев, конвоировали на работу в бумажный комбинат. Через месяц из Сясь-строя наш взвод был отправлен в гарнизон, находящийся в поселке Свирь-3.
Я там находился с июня 1945 по сентябрь 1946 год, был комсоргом роты, в моем назначении была группа людей.
В Свирь-3 находился также лагерь немецких военнопленных, которые восстанавливали водохранилище, электростанцию и другие объекты. Их было много, приходилось работать посменно – днями и ночами. Нашей задачей было охранять и конвоировать на работу немцев, следить, чтобы не было ни одного побега.
***
В 1946 году по приказу, у кого было по 2-3 ранения, были уволены и отправлены домой, но общей демобилизации для нас не было, так как мы были призваны на фронт, а не в армию. Поэтому успел побыть дома 15 дней и получил новую повестку – дослужить в армии.
Был отправлен в Алкинский военный гарнизон БАССР. Из Алкино отправили в Литовскую республику в г. Шауляу, в 9-й аэродром строительный полк. Там служил до 1947 года.
25 марта 1947 года на основании указа Президиума Верховного Совета (от 4 февраля 1947) года был демобилизован.
Так закончилась война. Так закончилась моя служба в армии. Был награжден медалью «За победу над Германией» от 9 мая 1945 года.
***
Мне сейчас 92 года. Прожили мы с супругой счастливо, достойно 64 лет. 2009 году исправили юбилей — 60 лет совместной жизни. Вырастили пятерых детей.
Никто не должен забывать историю и связанные с историей судьбы людей.
Если взять мою супругу, Ялаеву Мамдуду Миниахметовну, 19 апреля 1926 года рождения, которая три года (ей тогда было 16 лет) служила во время войны в военной части п. Алкино БАССР, то она по праву является участником войны, так как с ружьем на посту наряду с военнослужащими охраняла военный гарнизон.
Военный гарнизон или военная часть, точно не знаю, который, есть и сейчас в п. Алкино Республики Башкортостан, но никаких архивных материалов не сохранилось. При поиске документов объяснили, что весь архив сгорел, никаких документов не осталось. Не осталось и свидетелей, уже многие умерли, а кто был постарше, ушли из этого мира уже давно.
Она без слез не могла вспоминать о тех днях. Теперь уже 2 года покойница. Рассказывала:
– Пешком из Алкино добирались домой, в деревню Кудушли, зимой, через лес, трое девчонок (около 60 км.). Транспорта никакого (имеется в виду –лошадей), взрослых провожатых – никого. Кругом лес. В то время волков было много. Мы голодные шли по двое-трое суток домой, к маме, к родным, ночевали в деревнях по дороге (Подымалово, Волково и др.), а потом обратно, через несколько дней отпуска, пешком по этой же дороге отправлялись в Алкино на службу.
Бывали случаи, что и убегали домой, очень скучали по дому, хотя дома и ждала их только одна картошка, хорошо, что была хоть она. Приезжали военные, возвращали – и снова служба. В основном люди были добрыми, понимали, что легло на хрупкие девичьи плечи из-за войны и строго не наказывали их. Да и оружие с собой они не брали, а сдавали, как положено.
До 19 лет она находилась в Алкино, стояла с оружием на посту. Бывало, и стреляла на посту. Рассказывала, как однажды, стоя на посту, услышала шаги, идущие рядом с забором:
– Темно, ничего не видно, слышу, кто-то крадется потихоньку. Я кричу: «Стой, буду стрелять!». Сама боюсь. Три раза крикнула «Стой, буду стрелять!» и выстрелила в ту сторону, откуда доносился шорох, приближающийся в мою сторону. На выстрел прибежали все. Пошли смотреть нарушителя, и было много смеха, когда нарушителем оказалась лошадь, щипавшая траву у забора и двигавшаяся в мою сторону. Мне объявили благодарность за бдительность.
Она не обижалась, что так безалаберно некоторые должностные лица поступают с ветеранами, но иногда говорила она: «Так щемит сердце, хочется сказать, и я там был, и я принял участие в этой страшной войне, и нам пришлось пережить со всей страной эти страшные годы, защитить нашу страну. Но мы выстояли, и сегодня очередь тех, кто может всего лишь слушать нас, понять и оценить наши поступки по заслугам. Дело не в увеличении пенсии (приходится слушать от многих чиновников: «Вам и так платят хорошую пенсию!»), а во внимании, которого иногда нам не достает, ведь нас осталось так мало.
Нам приятно, когда о нас вспоминают не только наши дети, они без внимания нас не оставляют, помнят, ценят, но и другие, и не только в день победы и юбилеи, но и тогда, когда это необходимо нам.
Я, Шафин Нурлы Саитович, участник Великой Отечественной войны, поздравляю всех с Днем Победы! Помним тех, кто рядом с нами и тех, кто не вернулся.
***
Публикация размещена в рамках проекта «Ветеран Башкортостана: с уважением к времени и людям»,
реализуемого АНО Издание «Ветеран Башкортостана» при грантовой поддержке Президентского Фонда культурных инициатив.
