«– А уж как обидно, когда солдат без вести пропадает! На Козельском направлении в жесткой схватке попала в меня пуля. Вместе с другими ранеными переночевал я в овине, а наутро снова пошел вперед. Только мы отошли, как налетели немецкие «юнкерсы» и тот овин разбомбили. Медики, тяжелораненые – все погибли, ничего от людей не осталось, и личность их никто не установил. Другой случай: смешались мы с пехотинцами, вперед бежали вместе. И вдруг упал солдат лет сорока – мы таких папашами звали. Вместе с незнакомым красноармейцем мы дотащили его до кустов возле реки, прикрыли валежником, попросили не стонать и поспешили дальше, пообещав прийти с подкреплением. И правда пришли, только уже поздно было. Добили фашисты штыком того солдата…»

Саитахмет в 1914 году продолжил просветительскую деятельность своего отца, обучая деревенских детишек грамоте, мечтал вырастить своих сыновей достойными имени знаменитого деда. У него родилось трое мальчиков. Акрам 1914 года рождения, Хамит – мой отец 1916 – го и Барый – 1919 года.

Только судьба распорядилась иначе. Саитахмет – хазрэт ушел из жизни очень рано в 1919 году, младшему сыну не было и годика. Осиротевшую семью взял под свое крыло Ильясов Тимербулат, староста той деревни. В 1924 году в семье появился еще один мальчик, назвали его Рашит. Но жизнь словно продолжала испытывать семью на прочность и готовила неимоверные испытания…

Читайте далее…

«…Старшина медицинской службы Миннегаян Фатхылбаянович воевал в должности санинструктора с февраля 1943 года по май 1945 года в составе 20-ой танковой бригады 5-го танкового корпуса 2-го Украинского фронта. Участвовал в боях за город Киев, в Ясско-Кишеневской и Корсунь-Шевченковской операциях, форсировал реки Буг и Прут. Будучи в четвертом десантном механизированном батальоне 20-й гвардейской танковой бригады, участвовал в боях под г. Корсунь-Шевченковским. Действуя на танке совместно с десантниками, оказал  более 50-ти десантникам медицинскую помощь и вынес их  с поля боя. Участвовал в форсировании реки Прут. В прорыве обороны немцев под г. Яссы оказал более 10-ти танкистам медицинскую помощь, вынес их с поля боя и был тяжело ранен…»

«…– Однажды, возвращаясь с полевых уче­ний, мы вместе с командиром пели строе­вые песни, – вспоминает фронтовик. – Гру­зовик мчался вперед, ветер бил в лицо. Через несколько километров водитель, измученный бессонными ночами, уснул за рулем – и случилась автокатастрофа. Все мои товарищи и командир погибли. А я очнулся в коридоре какого-то военного го­спиталя в окружении врачей и медсестер…»

Я никогда не забуду, как пришла повестка на фронт. Сборы, прощание, слезы. Меня, семилетнюю, на вокзал не взяли. Утром, когда я узнала, что мать и старший брат ушли провожать отца, я в чем есть бросилась бежать, стараясь догнать их. Бабушка бежала за мною с палкой. Жили мы около Сергиевской церкви. Из Старой Уфы я неслась без остановки босиком по улице Октябрьской Революции. Домчалась до улицы Ленина – а там трамваи. Постояв, я поняла, что не знаю, куда идти. Пошел дождь, и я, вся в слезах, побрела домой, ступая в лужи босыми ногами.

С теплотой я вспоминаю дядю Георгия Степановича Мельникова. Он прошел всю войну – а точнее, проехал, потому что был фронтовым шофером. Георгий Степанович подвозил боеприпасы, вывозил с поля боя раненых бойцов. Он участвовал в боях на Западном, Брянском, Сталинградском, Донском, Центральном, Первом и Втором Украинском и Первом Белорусском фронтах. Его машина без ремонта прошла 30 тысяч километров.
С волнением я читаю наградные листы, сохранившиеся в архиве. «Товарищ Мельников лично по своей инициативе не раз под обстрелом противника доставлял горючее для остальных машин. Он также доставлял своевременно связистов на указанный пункт. В бою смел и решителен».

«Вел оборонительные бои на Северном Донце (с октября 1941 по  июнь 1942 г.) Участвовал в обороне Сталинграда. 21 февраля 1943 г. был тяжело ранен . Получил ранение  правого бедра от разрывной пули и остался инвалидом на всю жизнь. После длительного лечения в госпиталях его комиссовали из армии, это произошло в феврале 1944 года. Был награжден  боевыми орденами и медалями.
В послевоенные годы Салават Язарович вернулся на родину, посвятил всю свою жизнь воспитанию подрастающего  поколения…»

«…– Однажды я стоял на посту около блиндажа, – вспоминает ветеран, – и вдруг снайперская пуля со свистом угодила прямиком мне в каску и отскочила куда-то в ельник – с веток посыпался снег. Остался жив! Был и другой случай: с полевой кухни я нес обратно в окоп два котелка каши – для себя и товарища. И тут мне под ноги рухнул снаряд! Мелькнула мысль, что это конец. Я бросил котелки, упал, закрыл руками голову… А снаряд, который зловеще шипел, потихоньку откатился в сторону и не взорвался. Может быть, его делали русские, угнанные на работы в Германию, и наполнили песком вместо пороха. А может, спасли меня материнские молитвы. Она ведь и сама каждый день за меня молилась, и всех шестерых моих сестер заставляла. Даже 16-летнюю Марию, которая работала трактористкой и приходила домой, падая с ног от усталости…»

В конце февраля 1945-го в части появились моряки, которые отобрали крепких ребят, в том числе и Минихана. Их привезли во Владивосток. Зайдуллин был направлен в 12-ю морскую береговую бригаду, в задачу которой входила оборона берегов залива Петра Великого, охрана стратегических объектов. Матросу Зайдуллину довелось служить на бронепоезде. Хоть на суше, но всё – как на военном корабле: вахты, камбуз, кубрики. В ту пору шла перегруппировка наших войск по железной дороге. В первый же день войны с Японией молодые моряки отразили нападение самолетов противника на мост, два самурайских экипажа навсегда остались на дальневосточной земле.