«…В  1940 году прадеда забрали на войну в Финляндию. Через год после окончании войны он вернулся на родину к семье, где его ждали молодая жена и маленькая дочь. Бабушка Лидия  до сих пор помнит самые дорогие сердцу подарки, привезенные тогда отцом: платье и сапоги. В 1941 году началась Великая Отечественная война против немецко-фашистских захватчиков, и моего прадеда вновь забрали на войну. Сначала письма приходили часто, в них Иван Максимович сообщал родственникам, что жив-здоров,  всё у него хорошо, а в 1942 году письма перестали приходить. Как многих других, моего  прадеда зачислили  в список  без вести пропавших. В 1994 году, листая Книгу Памяти Великой Отечественной войны, бабушка Лидия увидела информацию о том, что ее отец Львов Иван Максимович в 1942 году умер пленным в Германии…»

Из дневника ветерана: «…Всю ночь лил дождь. Вражеские снаряды беспрерывно рвались над нашим плацдармом. Нам пришлось ползти 400 метров до канала и с помощью заранее подготовленных досок перебираться через канаву. С помощью саперов мы удачно прошли минное поле. Ночью приблизились к бетонной стене. В болотистом месте начали делать подкоп под стену, чтоб взорвать ее. В этот момент, чтоб отвлечь вражеское внимание, наши артиллеристы обстреливали в течение получаса траншеи фашистов. Немцам пришлось отступить. Мы за 20 минут установили взрывчатку под стенами. Раздался взрыв. Через взорванную часть стены наши автоматчики ворвались вперед и метнули гранаты во вражеские траншеи. Мы вошли в блиндаж. Внутри лежали убитыми 15 немцев и трое легкораненых. Мы взяли их в плен и вернулись к нашим…»

«…»Малышка».  Так любовно величали Фоата Хайруллина сослуживцы за его возраст. В феврале 1944 года в семнадцать лет он был призван в армию. После военного обучения под Уфой на фронт Фоат попал в августе, когда тот вплотную подошёл к западным рубежам страны. На польской земле в составе пополнения Фоат Хайруллин влился в 222-й Рокшинский отдельный многих орденов танковый полк и был зачислен в разведроту.

Бои в Польше, Германии… Оставалось всего семьдесят километров до Берлина, как танки были повёрнуты на Чехословакию. С цветами встретили своих освободителей жители чешского города Брно. Уже после падения Берлина в ожесточённых боях штурмом брали город-крепость Бреславль (Бреслау) в Германии, за что многие бойцы прославленного войскового формирования были награждены. В том числе медали “За отвагу” удостоился рядовой Фоат Хайруллин…»

«…В описании его подвига указывается: «Автоматчик автоматной роты,  гвардии рядовой Храмов Василий Васильевич, 1894 года рождения, чуваш, беспартийный, призванный в РККА Федоровским РВК БАССР, в боях в Проскурском направлении в составе отделения уничтожил пулеметную точку противника и дал возможность нашей пехоте продвинуться вперед». Приказ подписан командиром полка гвардии подполковником Косицыным и начальником штаба гвардии майором Шашкиным. Вдумываясь в слова приказа, понимаешь, каким храбрым был мой прапрадед Храмов Василий Васильевич. Он был призван на фронт осенью 1943 года в возрасте 49 лет…»

«По данным справок о его боевых ранениях прадед Иван Семенович   26 июля 1943 года получил мелкое осколочное ранение затылочной и лобной областей головы, а 14 января 1944 года – тяжелое слепое пулевое ранение правой руки. О его храбрости и отваге на войне говорят боевые награды (данные из наградного листа): значок «Отличный разведчик», медали «За отвагу» и «За Победу над Германией».
Ранение и награды говорят о его нахождении во время войны именно на передовой, а не в тылу. То есть мой прадед неоднократно встречался со смертью и не погиб.  Он был демобилизован домой 27 июля 1947 года. Таким был его почти пятилетний боевой путь…»

«… В боях за Родину  красноармеец Улядаров Семен Николаевич получил 5 ранений (данные из наградного листа): в декабре 1941 года под Москвой —  тяжелое ранение головы, в феврале 1942 года под Вязьмой —  легкое ранение левого плеча, в апреле 1943 года в боях под Оршой – легкое ранение в правый бок, в октябре 1943 года под Монастыршиной на Западном фронте – легкое ранение левой руки, в июле 1944 года под городом Могилевом при оказании помощи раненым в поле боя — тяжелое ранение в голову. По рассказам моей бабушки Елены Ивановны, его дед осенью 1943 года попал в лесу под обстрел и укрылся от огня за деревом, обняв его руками. Пуля оторвала ему палец  левой руки…»

 «17 апреля 1945 г. Переехав из этой деревне в лес в 2 часа пошли на привязку боевого порядка. Кончили в 9 часов. Во время работы фриц все время бросал болванками, которые падали вблизи нашей работы. Много летало Мистеров. Батареей было сбито два немецких Мистера. Мистера не бомбили. Только лишь летали. Сильно идут бои с врагом, горит весь лес, его поджёг фриц. Эту ночь мы ночевали в лесу, шел небольшой дождь. Днём болванкой разбило угол кузова машины. Хорошо, что все были на работе, а шофер спал».
«22 апреля 1945 г.Хененсдорф. Движемся узкой полосой 8-10 км шириной, подходим к предместьям Берлина, кругом много садов, все деревни одного стандарта и в садах валяются фаусты и гранаты. Все дороги заделаны деревьями, идёт много наших освобожденных граждан. Местность не гористая, много также лесу. Большинство сосна. Только лишь с одного мест выехали, тут же немец стал бить шрапнелью по этому месту, т.к. это место он вёл под наблюдением»…

«…Суров и страшен Днепр в грозном бою, когда он кипит и клокочет от взрывов. Когда с противоположного берега несется шквал вражеского огня, от которого вспыхивает сама вода. На хвостатую комету похож вражеский самолет, сбитый зенитчиками ПВО. Рухнув с высоты, он взрывается резко и оглушительно. Все краски и цвета блекнут разом — так ослепителен столб пламени! Взметнувшись вверх исполинским фонтаном, он словно ударяется о небо, а затем низвергает мощные каскады струй, образуя море огня. Фронтовая ночь, расцвеченная яркими лучами прожекторов и багровым пламенем пожарищ, гремела и полыхала.  Ночь, когда, переправившись через Днепр, боец не досчитался многих боевых товарищей. Ночь, в которую 17-летний новобранец враз возмужал и повзрослел….»

«…Раз пошли  на поле за колосками, ранняя весна, снег еще лежит… Разрывали снег и собирали-собирали колоски, не чувствуя, что промокли, что закоченели руки и ноги. Радовались, что сейчас будут с «богатством», что еще немного потерпеть и дома отогреются, задымит печка, нагреется водичка, и на самодельной меленке будут «молоть» зернышки. Вдруг услышали вой, совсем рядом оказались волки. Такие же голодные и несчастные… Как бежали они, мои мама с бабушкой, с того поля не помнят обе. Откуда силы только взялись. На краю деревни упали обессиленные на снег, плачут, обнимаются, смеются. «Мы выжили, мы чудом выжили!» — вспоминали потом они…»