О чем вспоминала Галина Гареева — участница войны, вдова дважды Героя Советского Союза Мусы Гареева

История встречи легендарного летчика Мусы Гайсиновича Гареева и его супруги Галины Александровны напоминает сюжет фильма «В бой идут одни «старики». Но если трогательную любовь Ромео и Маши разрушила война, то супруги Гареевы пронесли счастье сквозь годы.

Муса Гайсинович и Галина Александровна сорок четыре года делили печали и радости, воспитали сыновей Валерия и Евгения. «Это было счастливое время, — говорила Галина Александровна. — Как жаль, что муж ушел так рано — в 65 лет! Без Мусы очень одиноко, но меня радует то, что есть сыновья, внуки и внучки…»

Вот что рассказывала Галина Александровна Гареева:

О знакомстве. После ранения и госпиталя в пехоту меня больше не взяли, и я прибыла в 76-й гвардейский штурмовой авиаполк укладчицей парашютов. Молодые летчики, собравшись возле командного пункта, шумно обсуждали полеты, молчал только  один высокий паренек в белом подшлемнике. «Ну, этот, наверное, еще не летал», – сказала я Тоне, секретарю при штабе. «Нет, летал! – возразила она. –  Просто он скромный, но этот мальчик еще себя покажет».

Тут летчики обратили внимание на меня – как же, новая девочка! Муса, проходя мимо, спросил: «Вы к нам служить приехали?» «Да», – ответила я.

Однажды эскадрилья ушла в бой, и несколько машин не вернулось. Ребята сообщили, что видели, как горел самолет Мусы.

В ту ночь никто не спал. Я сидела на улице за партой (их вынесли из школы, чтобы поставить там кровати для летчиков), ждала новостей. Перед самым рассветом подъехала машина, из нее выбрался стрелок Мусы – Саша Кирьянов.

Я бросилась к нему: «Сашенька!» «Осторожнее!» – остановил он. Оказывается, Саша был ранен. А следом вышел Муса. Они рассказали, что самолет пересек линию фронта и упал в расположении наших войск. Муса и Саша успели выскочить из горящей машины.

Мы с Мусой (его все называли Мишей) просидели за партой до самого утра. Он всё о себе рассказал, я тоже. Так и подружились. А через полгода, осенью, Муса сказал мне: «Давай поженимся!» «Но ведь война! – возразила я. – Наверно, нужно подождать…» «До конца войны мы можем не дожить», – серьезно ответил он. И я согласилась.

Из землянки вышел командир полка – а Муса ему на весь аэродром:
– Товарищ командир, разрешите жениться!
Тот опешил, возмутился даже:
– Да ты что? О чем думаешь? Война! — А потом, поразмыслив, вздохнул: – А что? Молодость бывает один раз. Женитесь, ребята!

Командир казался нам пожилым – было ему тогда лет тридцать…

Мы поженились в ноябре 1943 года. Мне было девятнадцать лет, Мусе — двадцать один.

О боях за Крым. Вскоре начались страшные бои за Крым. Сколько наших ребят навсегда ушло в Черное море! К тому времени Муса уже не был рядовым летчиком – стал командиром эскадрильи.

Так все и было, как в кино «В бой идут одни «старики». Летчики говорили: «На втором вылете не сбили – до девятого доживу». Приходили «зеленые» порывистые мальчишки из ускоренного выпуска. Что они знали? Взлет – посадка… «Старики» их старались беречь.

В мае наши войска освободили Крым, взяли Севастополь. Вдруг я стала бояться взрывов. А ведь в пехоте служила, бомбардировок и обстрелов повидала достаточно, под огнем по-пластунски ползала! Вскоре я поняла, что боюсь не за себя – жду ребенка.

Перед тем, как началась перебазировка под Оршу, меня демобилизовали и отправили домой. Я дожидалась Мусу до 1945 года.

О встрече с родителями.   Прежде чем жениться, Муса написал родителям обо мне, прислал фото, упомянул, что я русская. Они не были против: «Только бы живым вернулся». В родную деревню мужа мы прилетели  в январе 1946 года. Стояли трескучие морозы, и, чтобы я не мерзла, Муса прямо на пальто надел мне свой комбинезон.

Как только самолет сел около деревни,  сбежался народ. «Ну, здравствуй, сноха!» – сказал отец. Меня посадили в сани, повезли по селу. Едем, а из каждого двора доносится:  «Кым бул?» («Кто это?»). Сестренка Мусы Фаузия отвечает: «Жингэсей!» (жена старшего брата). Люди снова: «Кым бул?» «Маржя!» («Русская!).

Не всем это понравилось – некоторые считали, что женой Мусы Гареева должна быть самая красивая, самая лучшая башкирка. Но когда из ворот безо всякой шубы выбежала худенькая женщина в развевающемся платке и на виду у всей улицы крепко меня обняла, сразу прекратились разговоры. Мать приняла невестку.
Случалось, Муса с отцом уйдет по делам, а мать меня обнимет, говорит что-то по-башкирски, я отвечаю по-русски. И мы понимаем друг друга!

О работе.   После войны Мусу Гайсиновича перевели в транспортную авиацию. У него была потрясающая память, он мог рисовать карты, прекрасно ориентировался на местности. В 1948 году поступил в Военную академию – все экзамены, кроме иностранного языка, сдал успешно. Его приняли с условием пересдать английский через полгода. За это время он смог изучить язык так, что вся группа у него списывала.

Впоследствии он свободно владел английским: читал, писал, разговаривал.  Выполняя спецзадания, совершал много полетов по всему миру: от Северного до Южного полюса. Европа, Африка, Азия: Индия, Индонезия, Китай, Бирма… Но никогда этим не гордился, всегда оставался скромным и сдержанным. О неприятностях рассказывал лишь тогда, когда все проблемы были решены. Я огорчалась: «Почему ты ничего не говорил? Поделился – стало бы легче…» «Не хочу, чтобы ты расстраивалась…» – отвечал он.

Муса всегда стремился домой, очень дорожил семьей. Если возвращался ночью, никогда не звонил в дверь, чтобы нас не будить. Но я не спала  и, услышав, как хлопнула дверь, бежала его встречать. Он ставил чемоданчик, улыбался: «Слава богу, я дома».
Наша квартира в Москве была похожа на гостиницу – там останавливались все фронтовые друзья. Гостям мы всегда были рады.

О том, как завершились полеты.   5 декабря 1964 года Муса Гайсинович улетел на очередное задание, и случилась беда – во время полета он потерял сознание. Самолет посадил второй пилот. Муса рассказывал, что они летели над горами, и последнее, что ему запомнилось,  – красное солнце  над Карпатами. Пришел в себя уже в госпитале, где врачи, по его словам, «брали кровь кружками, вертели так и сяк».  А потом доктора вынесли приговор.

Он позвонил мне и сказал каким-то чужим голосом: «Галя, я никогда больше не буду летать!» «Ну и слава богу…» – вырвалось у меня. Ведь, когда он был в небе, я очень за него переживала. А он заплакал. Это было невероятно: заплакал такой сильный человек! Для него кончилась жизнь…

Это был самый трудный период: я уходила на работу – он лежал в постели, возвращалась – видела его там же. Он не ел, не разговаривал, не подходил к телефону. Часто лечился в госпиталях. Врачи объясняли, что организм вышел из строя – сказалось все пережитое на фронте. А друзья поражались: «Галя, у него же мертвые глаза!»

Но прошло время, и Мусу потянуло на родину. На работе мне дали два месяца отпуска, и мы прилетели в Башкирию, в его родную деревню Ташчишма. А там, в Илишевском районе, такая красота, такое чудо! Колосятся хлеба, поют жаворонки… С каждым днем Мусе становилось лучше. Мы помогали сестре по хозяйству, пилили дрова. Там и зародилась у него мысль, что надо вернуться из Москвы на родину.

Я сначала не хотела переезжать насовсем в Уфу, даже плакала – ведь вся моя жизнь была связана с Москвой! Здесь интересная работа в конструкторском бюро, друзья, родные… Но, конечно, согласилась. В мае 1965 года главнокомандующий ВВС Вершинин заявил: «Гареев всех возил, а теперь вы выделите ему самолет ИЛ-14 и отвезите туда, куда он прикажет!» Солдаты погрузили вещи, и мы прилетели в Уфу.

Муса Гайсинович стал председателем Башкирского обкома ДОСААФ, занимался общественной работой, писал статьи и книги, одна из  самых известных — «Штурмовики идут на цель».  Муса Гареев стоял у истоков создания Башкирского республиканского совета ветеранов. Он ушел из жизни 17 сентября 1987  года.

 ФРОНТОВАЯ СУДЬБА ГАЛИНЫ АЛЕКСАНДРОВНЫ

Галина Александровна Гареева ушла на войну добровольцем, ее фронтовая судьба заслуживает отдельного рассказа:

«Как только объявили о начале войны, мы, девочки-комсомолки, всей группой пришил в военкомат: «Возьмите нас солдатами!» Мы были превосходными лыжницами, хорошо стреляли, у меня был второй разряд по гимнастике.

Взяли нас взводными санитарками – медсестрами. А что это такое? Надо идти за взводом в атаку. Первый раненый закричал – ползешь к нему, оказываешь помощь. На плечах его вряд ли вынесешь – кругом ад кромешный, страшный бой. Приходилось взваливать на себя и тащить по-пластунски до первого окопа. Там уже подходят на подмогу батальонные девочки, а ты снова идешь под огонь.

Ранили меня во время боя, было это в Воронеже в 1942 году. За город бились. Вышел наш танк и стал поливать из огнемета по немецким ДЗОТам. Немцы ударили по нему прямой наводкой, он в ста метрах от меня загорелся. Везде бой, рёв, а я слышу, как кричит горящий танкист в машине… Поползли мы к нему вместе с бойцом Захаркиным, метров двадцать оставалось, и вдруг – удар! Меня подкинуло, с силой стукнуло о землю, и я оказалась в кювете. От шока даже боли не почувствовала, потом схватилась за бок – а рука внутрь и провалилась! Вытащил меня Захаркин, сказал, что из миномета по нам ударили.

Я принялась танкисту помогать: замотала его, обгоревшего, чем было, велела Захаркину ползти вместе с раненым. А себе, лежа на животе, раненое место кое-как повязала косынкой защитного цвета. Лежу между грядок, а немцы никак выползти не дают. Чуть шевельнешься – бьют из автоматов. Потом они то ли обедать, то ли ужинать ушли, а я в нашу сторону поползла. Помню это смутно. Вспоминается, что пить очень хотелось. От боли я потеряла сознание, и пришла в себя от того, что капает на лицо  что-то горячее. Оказалось, на рассвете наши медсестры пришли искать живых и наткнулись на меня. Увидели – и плачут! Это их горячие слезы на меня капали. Девочки же – 18 лет!

Я прошла через четыре госпиталя, мне делали операцию без наркоза. Оказалась аж на Памире, в городе Ош. А когда подлечилась, отправили меня в штурмовой авиаполк… Там и познакомилась с будущим мужем».

Участница Великой Отечественной войны Галина Александровна Гареева ушла из жизни в августе 2016 года в возрасте 92 лет.

Светлана Беллендир.

Фото из личного архива Г.А. Гареевой.