Ветеран прокуратуры Чингиз Газизов: «Закон, справедливость и голос совести»

 Чингиз Бареевич Газизов семь лет работал в должности первого заместителя Прокурора республики, был первым в стране уполномоченным по правам человека. Ветеран поделился воспоминаниями о работе и жизни.

С детства мечтал служить на подводной лодке

– Чингиз Бареевич, вы служили на флоте четыре года…

– Четыре года, три месяца и три дня.

– С детства мечтали о море?

– Я всегда хотел служить именно на подводной лодке. После того как мне в руки попала книжка о подводниках, я все сказки забросил и стал искать книги на эту тему. В какую бы библиотеку ни попал, всегда их спрашивал.
Я и сейчас этим интересуюсь.

– Но сначала вы получили техническую специальность.

– Поскольку я окончил седьмой класс с похвальной грамотой на круглые пятерки, в Белорецкий металлургический техникум меня приняли без экзаменов. Принять-то приняли, а как учиться? В школе я обучался на башкирском языке, по-русски мог сказать самые простые слова: хлеб, вода, молоко… Математика и физика мне неплохо давались, а вот предметы гуманитарного порядка приходилось учить наизусть. Стоило преподавателю меня остановить, как я сбивался.

Спустя годы, уже работая в прокуратуре, я встретил свою учительницу русского языка и литературы. Она улыбнулась: «Мы только за старательность ставили тебе тройки». Поэтому получал стипендию – а как без нее? Домой часто не поездишь. До нашей деревни Усмангали, она в Белорецком районе, узкоколейкой ехать семь часов… За полгода я выучил русский язык, потом уже хорошо учился.

После техникума попал по распределению в Оренбург – а там река Урал, морской клуб. После работы всегда туда спешил: там и азбука Морзе, и катера, и шлюпки, и акваланги… Я стремился на подводную лодку и себя к этому готовил.

– Потом не пожалели об этом?

– Представьте себе, нет. Это было моим спасением. Когда учился в техникуме, у меня сильно болела голова. Но температуры не было, врачи смотрели на меня, как на симулянта, и я перестал к ним обращаться. Во время призывной врачебной комиссии о головной боли промолчал. Настаивал, чтобы отправили на подводную лодку.

Из Кронштадта меня направили в Ленинград – в учебный отряд подводного плавания имени Кирова. Учился на электрика подводной лодки. И вот там головная боль стала просто невыносимой! Я каждый день ходил сам не свой.

Наконец врач определила, что мне срочно нужна операция. Месяц я провел в Ленинградском военно-морском госпитале. Если бы не госпиталь, я, бы, может быть, и умер! А там меня вылечили, и я живой-здоровый вернулся в Ленинград.

Через девять месяцев меня распределили в Мурманскую область в дивизию подводных лодок. На службе я вырос на одиннадцать сантиметров. Ребята, с кем в техникуме учился, меня потом с трудом узнавали.

– Не разочаровались в своей мечте, когда оказались на подводной лодке?

– Не разочаровался, хотя определенные трудности были. Случались моменты, когда немножко пытались «деды» прижать. Почти три года был «салагой». Терпел, куда деваться? Но у меня была специальность – командир отделения электриков, строевым старшиной целый год ходил – обладал полномочиями старшины роты. Строем водил и на лодку, и с лодки, и наряды составлял каждый день. Обычно на это ставили уже «годков» к концу службы.

 

Жизнь – лучший учитель

– Как пришла мысль получить юридическую специальность?

– Я вообще-то мечтал стать врачом, но всё сложилось по-другому. Женился, приехал в Уфу, устроился на экспериментальный ремонтный завод, где проработал пять лет. Решил получить высшее образование. В медицинском нельзя учиться заочно, а у меня уже была семья. Поэтому поступил в Свердловский юридический институт – выбрал ту нишу, которую смогу одолеть. Отец, брат работали в милиции – это тоже повлияло на выбор. Последние курсы я оканчивал на очном отделении.

После обучения меня распределили в Прокуратуру Республики Башкортостан. А если уж распределили, три года уволить не могут. Работай по принципу «Не хочешь – заставим, не знаешь – научим».

– В органах прокуратуры вы работали больше двадцати двух лет. А помните, как начинали?

– Я начинал работу стажером – это как подмастерье. Хотел уйти в район следователем, но меня решили оставить в центральном аппарате. Прокурор республики сказал: «Здесь будет гораздо больше практики». Так и вышло.

Я приступил к работе прокурором следственного отдела Прокуратуры республики. Через два года меня назначили заместителем прокурора Кировского района, через полтора года – прокурором Ленинского района. Затем меня направили в Салават – там и объема работы больше, и ответственности, и самостоятельности. Потом стал прокурором Уфы. Назначение на прокурорскую должность проходило через партийный аппарат, и обязательно нужно было пройти собеседование с первым секретарем башкирского обкома КПСС Мидхатом Закировичем Шакировым.

– Что для вас оказалось самым сложным в работе?

– Когда мы оканчивали институт, я думал: «Ну почему же нас не учили Правилам дорожного движения?» Конституцию, законы изучали, а это нет. Поэтому, когда начал работать, переживал: «Не дай бог какое-нибудь дорожное происшествие попадется!» И надо же такому случиться – первое же дело про ДТП! О нем я докладывал заместителю Прокурора республики. Он не понял, что я только начинаю, и, честно говоря, круто со мной обошелся. После этого я вынужден был усердно заниматься такими делами и со временем стал хорошим специалистом. Когда случались муторные дорожно-транспортные дела, мне часто их поручали.

– А убийства приходилось расследовать?

– Естественно. С бытовыми убийствами разбираться не так сложно – знаешь, кто, кого и за что. А вот с нераскрытыми плоховато. Вспоминаю, как однажды внизу в овраге недалеко от памятника Салавату Юлаеву нашли труп молодой женщины. Оказалось, она пошла гулять с собачкой. Но собака вернулась домой одна, а потом привела родителей к телу дочери. В то время я был прокурором Ленинского района. На нераскрытое убийство прокурор должен обязательно выезжать, неважно, будни или праздники. В праздники прокурору особенно тяжело – действует усиленный режим.

Раскрыли мы это дело! Буквально на следующую ночь задержали преступника. Оказалось, отец и сын ухаживали за красивой соседкой, на почве ревности сын ее и убил.

Подобных дел много было, иногда просто везение помогает их раскрыть. Как-то раз ранней весной в Салавате нашли порезанный ножом труп молодого мужчины. И никаких следов! Ну, думаем, это точно «висяк». Об этом деле весь город шумел, в каждом трамвае говорили. И вот от этой шумихи нервы у преступника и сдали. Парень лет двадцати пяти сам пришел и признался. Оказалось, случайное убийство, без причины: «Закурить дашь? А почему нет?» Так, слово за слово…

Однажды позвонили из Тюменской области и сообщили: некий человек признался, что совершил в Салавате убийство. Я посмотрел: дело прекращено, оно находилось в архиве. Выяснилось, что парень в Салавате отмечал окончание института. Познакомился с девушкой, пошел с ней в лес, где хорошо выпили, он опьянел. Когда пришел в себя, увидел себя раздетым, раздета была и девушка. Сгоряча он испинал ее и лежащей оставил ее на месте, а сам ушел. Утром вернулся к этому месту, а там уже находились милиционеры. Парень понял, что девушка мертва, – и убежал. Расследование показало, что молодая женщина умерла от переохлаждения (ночью были заморозки), а имеющиеся телесные повреждения были легкими и к смерти отношения не имели. По истечении срока давности дело было прекращено. Когда этот товарищ пришел, я просто объявил ему, что зря он мучился целых пять лет. Дело закрыто.

Хватило искры…

– Когда случилась катастрофа под Улу-Теляком, вы исполняли обязанности Прокурора республики…

– Я уже в пять утра был на месте. Увидел обожженные, поваленные деревья, будто упал тунгусский метеорит. Вагоны внутри обгорели так, что ни металлических поручней, ни полок в них не осталось, только пустота, а внизу пепел. Потом вывозили останки, нужно было организовать опознание. В большом зале педагогического института рядами выложили кольца, часы с гравировкой, цепочки, серьги – всё, что не горит. Родственники ходили, смотрели…

– Насколько сложно было организовать эту работу?

– Судите сами: работала государственная комиссия. Двести двадцать следователей из других регионов к нам приехали! Всех надо было разместить, устроить.

Место трагедии сразу же оцепили. Я немедленно связался с дежурной частью МВД СССР и попросил их, чтобы в ближайших к месту взрыва газонапорных станциях взяли под охрану контрольно-измерительные приборы. Буквально через час мне сообщили, что посты выставлены. Когда прорвало газопровод, утечка выявлена своевременно не была, образовалась взрывоопасная концентрация. И хватило искры, чтобы случилась такая трагедия.

Воевать, чтобы добиться справедливости

– Спустя годы вы стали уполномоченным по правам человека. В чем специфика этой работы?

– Защита прав человека – фактически продолжение прокурорской работы. Семь лет я работал первым заместителем Прокурора республики. Довольно долго носил «прокурорский хомут». Когда решил уйти на новую должность, посоветовался с Президентом Башкортостана, и Муртаза Губайдуллович поддержал меня. Я был первым омбудсменом не только в республике, но и в России.

Уполномоченный по правам человека, как и прокурор, должен преследовать нарушителей закона. Он тоже дает присягу. Но есть один момент: в присяге омбудсмена говорится, что необходимо руководствоваться не только Конституцией, законами и нормативными актами, но и голосом совести. Ведь бывают такие случаи – сердце ноет. Формально человек прав, а закона, чтобы ему помочь, нет.

Например, у одной женщины было два сына – и оба они по одинаковой болезни были признаны инвалидами первой группы. Старший из них по медицинским показаниям, дающим право на получение бесплатного автотранспортного средства (автомобиля «Ока»), был поставлен на очередь. По ожидании девяти лет по его доверенности мать получила автомобиль, хотя за пять дней до этого этот сын умер. Узнав об этом, социальные службы потребовали автомобиль вернуть. Но мать отказалась, со ссылкой на то, что ее тринадцатилетний сын имеет те же основания на автотранспортное средство, что и умерший. Она обратилась с просьбой решить этот вопрос ко мне, я обратился к министру труда и социальной защиты населения Республики Башкортостан с упором на то, что голос совести, которым я руководствуюсь, прилажен к этой ситуации, и попросил оставить машину этой семье. И машина была оставлена.

  – Недавно при Главе республики был создан новый Совет по правам человека. Что вы можете пожелать его представителям?

– Пусть работа будет полезной и эффективной. Жизнь иногда преподносит такие истории – не знаешь, с какого боку к ним подойти. В таких случаях остается надежда на закон, голос совести и элементарную справедливость. Дай бог, чтобы представителей нового совета не оставляло озарение.

 

Беседовала Светлана Беллендир.

Фото из личного архива Чингиза Бареевича Газизова.

____________________________________

Чингиз Бареевич Газизов – Государственный советник юстиции 3 класса, Заслуженный юрист РСФСР, Почетный работник Прокуратуры Российской Федерации. В 1996-2004 годах два срока подряд являлся уполномоченным по правам человека Республики Башкортостан. Награжден знаком отличия «За верность закону», ведомственной медалью Р.А. Руденко, медалью «Ветеран прокуратуры», удостоен других наград.