Ахсан Бабичев. Оборонял Москву в дивизионе «Катюш»
«Когда меня расспрашивают о войне, мне становится неловко, – признается ветеран. – Получается, будто я храбрее всех воевал… А я просто делал свое дело. Потом думаю: многих ребят-то уже нет, значит, я и за них рассказать должен».
Не дали немцу взять Москву
Ахсану Караевичу в следующем году исполнится девяносто (записано в мае 2010 г. – ред.). «Бабаем себя не считаю, – подчеркивает он. – Дел много: пишу в газеты, книгу хочу издать…» И правда, не похож он на старика – четкая речь, по-молодому блестящие глаза.
– Удивительно, что мне довелось дожить до таких лет, – говорит ветеран. – Я ведь тяжело болел малярией. Ребята в волейбол играют, а я в стороне сижу. В 1939 году, когда я уже окончил бирское педучилище, меня спросили: «В армию хочешь?» Хочу, говорю. Армия – это же романтика! Служил в пехоте – такой слабак был! Из военно-полковой школы меня отчислили, отправили в пулеметную роту. А там ведь еще тяжелее – потаскай-ка вдвоем 64-килограммовый «Максим». Но тут уж я на себя крепко разозлился. Сказал себе: или ты будешь, как все, или нечего бойцом называться. Кстати, то, что меня отчислили из полковой школы, спасло мне жизнь – на другой же день курсантов отправили на войну с Финляндией. А морозы там были под 55 градусов. Два моих товарища из Бирска с той войны не вернулись.
Когда грянул июнь сорок первого, Ахсану Бабичеву в числе других курсантов досрочно присвоили офицерское звание и отправили на оборону Москвы.
– Я уверен: мы не сдали Москву, потому что знали – в Кремле находится Сталин, – утверждает ветеран. – Мы верили ему. Да, говорят, что Сталин был тиран, но разве Петр Первый не был тираном? Пусть на том свете их судят. Но войну без Сталина мы бы не выиграли.
Трагические дни
– Какая сила в начале войны была у гитлеровской армии, какая мощь! – вспоминает Ахсан Караевич. – Этого фронтовики, которые начинали воевать после 43 года, не видели… Но я помню, как мы, прямо скажем, драпали от немцев. Красноармейцы смешались с населением, и шагали мы вместе широкой дорогой. А фашисты смеялись, издевались над нами! То бомбу в гущу народа кинут, то давай из пулеметов строчить. Глядишь: там мать лежит убитая, а дети около нее плачут, в другом месте старики лежат… Вместо деревень – обгоревшие головешки да печные трубы. Такая была трагедия! Немцы не сомневались в быстрой победе. Даже пленные фашисты смотрели на нас с презрением: мол, все равно разгромим вас.
Ахсан Бабичев попал в самую сердцевину обороны Москвы, в один из дивизионов «Катюш» – новейших вооруженных сил. Без этого грозного оружия, которое высоко оценили полководцы, не начиналось никакое наступление.
Позже, на Курской Дуге, дивизион превратился в полк, которому вручили боевое Красное знамя.
– Мы стояли перед знаменем на коленях и клялись защищать Родину, – вспоминает ветеран. – Потом это знамя дошло до Берлина. Но я получил ранение, контузию – и моя война закончилась в Польше.
Всё это было…
Война – это не только сведения о движении войск, сражениях и победах. Облик войны складывается из тысячи мелких эпизодов.
– Чего только на фронте не было! Скрывать не буду: некоторые бойцы из-за любви к выпивке погибали, – вздыхает Ахсан Караевич. – Был у меня друг – Степан. Воробышком мы его называли – такой худой был. Нам фронтовые сто грамм наливали, и он втянулся. Подойдет к кому-нибудь: «Хорошие у меня часы? Сто грамм – и твои будут! …Нравится тебе мой трехцветный немецкий фонарик? Сто грамм – и отдам». Так и погиб он из-за этой пьянки…
– А уж как обидно, когда солдат без вести пропадает! – продолжает ветеран. – На Козельском направлении в жесткой схватке попала в меня пуля. Вместе с другими ранеными переночевал я в овине, а наутро снова пошел вперед. Только мы отошли, как налетели немецкие «юнкерсы» и тот овин разбомбили. Медики, тяжелораненые – все погибли, ничего от людей не осталось, и личность их никто не установил.
Другой случай: смешались мы с пехотинцами, вперед бежали вместе. И вдруг упал солдат лет сорока – мы таких папашами звали. Вместе с незнакомым красноармейцем мы дотащили его до кустов возле реки, прикрыли валежником, попросили не стонать и поспешили дальше, пообещав прийти с подкреплением. И правда пришли, только уже поздно было. Добили фашисты штыком того солдата… Похоронили мы его на берегу, поставили на могилу ручной пулемет без патронов. Так он там и лежит, а считается без вести пропавшим, ведь не успели мы узнать его имя.
А однажды меня с поручением в тыл послали. Спустился я с крутого берега реки Вазуза, достал из кармана фуфайки сухарик, присел на бревно, смотрю на замерзшую реку… Думаю: а что это бревно такое мягкое? Пригляделся – наш боец! Крупный, усатый, черноволосый мужчина. Как он погиб? Кто его потерял? Проверил я карманы – не нашел документов. А ведь кто-то из родственников до сих пор не знает о его судьбе…
Победители
– После ранения и контузии я попал в тыл, и День Победы отмечал в Горьком, – говорит ветеран. – Мы с приятелем снимали квартиру, и в ночь на 9 мая я услышал за стеной страшный шум. Я принялся будить товарища: «Володя, мы Победу проспали!» Наутро решили отметить событие, но в городе были такие очереди за алкоголем, что купить ничего не смогли. Нет, думаю, не прощу себе, если такой день не отпраздную. Иду по двору, смотрю – в пятиэтажке напротив шумят, веселятся. Поднялся, нажал на звонок, открыла мне женщина. «Поздравляю вас с Победой, – говорю. – Признаюсь: не смог отметить праздник. Налейте мне, пожалуйста, сто грамм!» Меня сразу подхватили под руки – и за стол… Они же тыловики – а я фронтовик, вот и оказался в центре внимания. Угостили от души, отпускать не хотели, кое-как откланялся…
После войны Ахсан Караевич окончил педагогический институт, четверть века работал в школе просвещения, затем, около двадцати лет, в профсоюзной школе. Ему довелось по работе объездить весь Башкортостан. Во всех начинаниях поддерживала его замечательная супруга – Лина Ахметнабиевна. В 2008 году власти республики помогли им решить квартирный вопрос – семейная пара получила ключи от однокомнатной квартиры на улице Энгельса.
– Война – это спрессованное время, за четыре года случилось столько событий, сколько и за четыреста лет могло не произойти, – говорит Ахсан Караевич. – Я был ранен, но не попал в плен, не пропал без вести. У меня хорошая семья – дети, внуки. И я считаю себя счастливым человеком.
***
Из воспоминаний фронтовика:
«Никак я еще не вернусь с войны», – сказал поэт. Вот сижу на концерте в честь ветеранов. Отличные номера, но исполняются очень громко – так принято в наше время. А ведь известно: глуховатые люди не любят, когда им кричат. Один западный ученый высказался: «Шум – чума ХХ столетия». Чем лучше век двадцать первый?
А я вдруг перенесся в Подмосковье 41 года, когда моторизованные армейские корпуса гитлеровцев, еще не знавшие ни одного поражения, сметавшие все на своем пути, устремились к Москве.
Казалось, случится непоправимое. В ту пору не только враги, но и друзья нашей страны не сомневались, что судьба Москвы предрешена. Однако защитники столицы превратили город в неприступную крепость. И вот, когда немцы подошли к пригородам Москвы и уже в бинокли могли разглядывать жизнь на улицах, случилось непредвиденное, то, что иначе как чудом не назовешь. Советские войска, уступая врагу в численности войск, артиллерии и танках, внезапно перешли в контрнаступление, а затем – в общее наступление, отбросили немецкие армии на 150-200 километров на запад и отвели угрозу от Москвы.
Роль столицы в войне была столь огромной, что ныне это трудно представить. Можно твердо сказать, что если бы Москва не устояла перед натиском сильнейшей на то время в мире германской армии, то не было бы самой Победы.
Москва помнит защитников. По случаю юбилейной даты (конечно же, неожиданно!) мне вручили медаль – «70 лет битвы за Москву». Я был в больнице после операции. Конечно, эта благодарность радует, тем более, я получил поздравление также от Президента РФ и мэра столицы. Пока мы пишем и даже боремся
А взяться за перо меня заставляет удивление – как коротка человеческая память! Ведь гитлеровцы пришли не на экскурсию – побыть да уйти. «Русский должен умереть, чтобы мы жили!» – было написано на одном из плакатов геббельсовской пропаганды.
Даже бывшие «молодые фронтовики» иногда ошибочно называют время главной битвы, мол, была она в 41-43 годы – считайте, до двух лет! Нет! В сентябре 1941 года гитлеровские войска стояли под Ленинградом, в октябре – под Москвой.
Иногда слышу вздорные размышления: якобы немцев под Москвой победил «Генерал Зима». Словно не было массового героизма и самопожертвования бойцов нашей армии и народа, который поражал врага, вознамерившегося за 6 недель дойти до Урала. Наше сопротивление и наши жертвы, выходит, не в счет? А почему тогда враги остались до холодов? Захотелось посмотреть на красивую русскую зиму?
22 июня прошлого года вспоминали черную дату – 70-летие нападения фашистской Германии на СССР. На одном меджлисе обсуждали вопрос, почему Красная Армия потерпела вначале поражение – допустила фашистов к Москве. От двух лиц довелось услышать (впервые!), что, де, наша армия заманивала (!) врага… Хороша была бы услуга гитлеровцам, мечтавшим дойти до Урала и, победив, продолжить добивать Англию, а затем покорить весь мир!
Когда не останется в живых фронтовиков, только в календаре сохранится строчка о той войне, но она уже никого не тронет. А пока мы живы, мы пишем, даже боремся.
Например, в «Комсомольской правде» в 2011 году вышла статья: «Жуков – герой или злодей». Как – злодей?! Не будь Сталина, не будь Жукова – не было бы и этого «писаки»! Даже враги большевизма были более объективны. Например, А.Ф Керенский, премьер-министр Временного правительства, сказал: «Сталин поднял страну из пепла, разгромил Гитлера, спас Россию и человечество». А ведь хаятели нашего недавнего прошлого учились, получали специальность и работу благодаря коммунистическому строю!
Мне недавно стукнуло 90 лет (записано в 2012 году — ред.). В 1939 году, после окончания педучилища в Бирске, я в неполные 18 был призван в Красную Армию. Мы чуяли запах войны, понимали, что ее не миновать. В сентябре 1941 года я попал на службу в ГМЧ – новый вид оружия, прозванный «катюшами». Сразу же, в начале октября, наш 11 полк направился под Вязьму. Там 3-й дивизион попал в общее окружение и не вырвался. Я же был во втором.
В августе 1942 года был ранен, а осенью 1944 года – контужен, на том моя война и закончилась. Далее служил в тылу. Моя часть дошла до Берлина и Праги. Обидно вроде: немного до Победы осталось. Но такова судьба. Главное – мы победили!
Записала С. Беллендир
***
Публикация размещена в рамках проекта «Ветеран Башкортостана: с уважением к времени и людям»,
реализуемого АНО Издание «Ветеран Башкортостана» при грантовой поддержке Президентского Фонда культурных инициатив.
