Я попросила принести все документы, которые столько лет хранила жена погибшего, а впоследствии – его сын. На следующий день я держала похоронку в своих руках. Вот, наверное, в тот момент ко мне и пришло то чувство долга перед этим незнакомым человеком, который в последний раз прижимал к себе белокурого трехлетнего мальчишку и отдавшего свою жизнь за его будущее. Сколько времени прошло с тех пор! Отец мог бы гордиться сыном, ставшим уважаемым человеком, ветераном труда, кандидатом технических наук, заслуженным изобретателем.

Возможно, судьба моего коллеги Вячеслава Гавриловича Строкина сложилась бы иначе, если бы не война. В детстве Слава учился в 45-й уфимской школе, прекрасно играл на рояле, флейте и трубе. А потом началась война. Защищая Москву, в ноябре 1942 года погиб его отец. С этого времени у десятилетнего пацана появилась цель – отомстить фашистам за его смерть. Эта мысль не давала ему покоя, даже снилось, как он то на танке, то на коне громит ненавистного врага.
Три раза Слава убегал на фронт – садился на проходящие поезда, но его постоянно возвращали в Уфу. Наконец работники транспортной милиции, которым изрядно надоело возиться с беглецом, дали ему совет: «А ты заберись в вагон к зенитчикам!»

Когда дядя бывал в деревне, мы ходили с ним на рыбалку, но о своем славном прошлом он рассказывал мало и неохотно. А ведь поведать ветерану войны и труда было о чем! С 1934 года Шакир Язданович служил в Донской кавалерийской дивизии коневодом у будущего полководца Г.К. Жукова.
В это время Георгий Константинович командовал дивизией, и у него в петлицах красовалось всего по одному ромбику, вспоминал мой дядя. Выросший в деревне и привыкший к лошадям, Язданов всегда участвовал в скачках, к которым был неравнодушен и Г.К. Жуков. Когда его коневод выходил победителем, будущий маршал награждал его очередным призом и, хлопая по плечу, приговаривал: «Так держать, Шакир!»

Наш отец, дед и прадед Назиров Галимьян Сафуанович  всю жизнь вспоминал первые дни войны. Он родился в 1921 году в Гафурийском районе, в деревне Коварды. Детство было очень тяжелое: разруха, голод… В школе учился мало – удалось окончить только три класса. В июне 1941 года его призвали в армию, на защиту Родины. Он был направлен в Курганскую область, где обучался по ускоренной программе мотострелков, а затем – переброска на запад, на фронт.
Молодой боец сражался в составе Второго Украинского фронта. Осенью и зимой 1941-1942 годов воевали в обороне. Не хватало оружия, боеприпасов, медикаментов. Солдаты один за другим погибали при бомбежках и артобстрелах. Бои были переменные: то отступления, то наступления.

С болью вспоминал он о лагерях для военнопленных. От голода и болезней умирали многие бойцы. Он видел, как гитлеровцы расстреливали советских офицеров и мирных граждан-евреев, нещадно избивали их, издевались. Последним для Алексея Никитича стал немецкий концлагерь Дахау в Германии. Здесь он работал на каменоломнях и настолько ослаб, что весил 40 килограммов. Спасло от смерти то, что не курил и менял табак на хлеб, чтобы выжить.
Освободили его американские солдаты. Успели вовремя – их вели на расстрел.

«Нам, курсантам Уфимского военно-­пехотного училища, пришлось участвовать в сражениях на  огненной Курской дуге, — рассказывал Мударис Валиуллович Хабибуллин, участник войны, Почетный гражданин Кармаскалинского района Башкортостана. —  В конце декабря 1942 года вечером нас подняли по тревоге и объявили приказ Главнокомандующего о прекращении учебных занятий и отправке всего состава училища на фронт. Через три часа мы уже были на железнодорожном вокзале. Команды по пятьдесят человек заняли пустые товарные вагоны, в которых стояли чугунные печки­-буржуйки. В два часа ночи наш эшелон отправили на Западный фронт…»

Дедушка не мог без слёз вспоминать битву на Курской дуге: «Нам было приказано перехватить магистральное шоссе южнее Курска и быстро двигаться в сторону населенного пункта Обоянь, прочно держать этот рубеж — прикрыть Курск с юга. Фашисты вели беспощадный огонь. Под градом пуль мы шли на штурм. Позиции переходили из рук в руки. Каждая пять земли доставалась ценой жизни сотен бесстрашных бойцов, моих  однополчан. Битва     была страшной!..  Казалось, все перемешалось: земля и небо, танки и самолеты, люди… Фашисты не выдержали натиск Советской Армии, вынуждены были отступить. Меня хоть и ранило, но я остался жив, а многие мои боевые товарищи погибли… »

Мой дед Александр Матвеевич Чернов, 1914 года рождения, был призван из Арх-Латышского сельсовета Архангельским райвоенкоматом БАССР
6 июня 1941 года в 239 стрелковый полк 186 стрелковой дивизии Башкирского формирования. 16 июня дивизия была поднята по тревоге и отправлена на старую латвийскую границу.
По сообщению райвоенкомата, дед пропал без вести в октябре 1941 года (на фотографии с тремя красноармейцами он в центре). Может быть, его узнают родственники воинов 186 дивизии.